Королевский убийца [издание 2010 г.] - Робин Хобб

— Это безумие, — медленно проговорил я.

— Возможно. Но если это так?

— Тогда их ничто не остановит. Кроме уничтожения.

Он кивнул:

— Поразмысли об этом.

— У нас не хватит кораблей, даже чтобы задержать их. — Я немного подумал. — Лучше нам всем надеяться, что мифы об Элдерлингах правдивы. Потому что мне кажется, что они или что-то вроде них — единственная наша надежда.

Чейд снова кивнул:

— Совершенно верно. И теперь ты понимаешь, почему я одобрил решение Верити.

— Потому, что это наша единственная надежда уцелеть.

Мы долго сидели вместе, молча глядя в огонь. Когда наконец этой ночью я вернулся в свою постель, меня мучили кошмары. Мне снился Верити, он сражался за свою жизнь, а я стоял и смотрел. Я не мог убить ни одного из нападавших, потому что мой король не дал мне на это разрешения.

Через двенадцать дней из Бернса прибыл герцог Браунди. Он приехал по прибрежной дороге во главе кавалькады, достаточно внушительной, но в то же время не слишком большой, чтобы это можно было расценить как открытую угрозу. В кавалькаде всадников было ровно столько пышности и вооружения, сколько могло себе позволить герцогство Бернс. Дочери Браунди ехали рядом с ним. Только старшая осталась дома, чтобы помогать людям из Причального. Я провел большую часть дня в конюшнях, а потом в караульной, прислушиваясь к разговорам конюшенных мальчиков и стражников герцога. Хендс обеспечил уход за животными, а в наших кухнях и казармах тоже, как всегда, было проявлено должное гостеприимство. Тем не менее среди людей из Бернса было мною неприятных разговоров. Они прямо говорили о том, что видели в Причальном, и о том, как их призывы о помощи остались без ответа. Наши солдаты стыдились, что не могли почти ничего сказать в оправдание короля Шрюда. А когда солдат не может поддержать своего вождя, ему остается либо согласиться с критикой, либо найти какой-нибудь повод для ссоры. Так что между людьми Бернса и войсками Баккипа происходили кулачные стычки — по большей части отдельные инциденты, вызванные вполне заурядными причинами. Но раньше такого в дисциплинированном гарнизоне Оленьего замка не случалось, и тем неприятнее это было. Смятения в наших войсках нельзя было не заметить.

Я тщательно оделся для ужина в этот вечер, не уверенный, кого я могу встретить и что меня может ждать. Несколько раз я мельком видел Целерити и каждый раз ускользал, прежде чем она успевала меня заметить. Я ожидал, что она будет моей соседкой за ужином, и боялся этого. Было неподходящее время для того, чтобы оскорблять кого-нибудь из Бернса, но я не хотел вселять в нее пустые надежды.

Однако я зря беспокоился. Меня усадили на дальнем конце стола, среди младшей знати, и к тому же среди самых молодых из них. Я провел неприятный вечер, чувствуя себя чужим в этом обществе. Некоторые девушки за столом пытались флиртовать со мной. Это было для меня нечто новое, и не такие ощущения я бы жаждал познать. Я лишний раз осознал, насколько разросся королевский двор за зиму. Большинство этих молодых женщин приехали из Внутренних герцогств подбирать крохи со стола Регала, но они откровенно показывали, что были бы счастливы искать расположения любого, имеющего хоть какое-то политическое влияние. Усилие, которое требовалось мне, чтобы не пропускать мимо ушей их попытки шутить и отвечать по меньшей мере сдержанно-вежливым тоном, начисто лишило меня способности замечать то, что происходило за королевским столом. Там был король Шрюд, сидевший между будущей королевой Кетриккен и принцем Регалом. Герцог Браунди и его дочери, Целерити Стремительная и Фейт Преданная, расположились рядом. Остальные сотрапезники были из окружения Регала. Герцог Рем из Тилта, его леди Плэсид Безмятежная и двое их сыновей наиболее достойны упоминания. Также там был кузен Регала, герцог Брайт Великолепный, юный наследник герцога Фарроу. Он был новичком при дворе.

С моего места видно было мало, а слышал я еще меньше. Я чувствовал бурное недовольство Верити, но тут уж ничего не мог поделать. В этот вечер Шрюд выглядел скорее усталым, чем одурманенным, и это обрадовало меня. Кетриккен, сидевшая подле него, была очень бледна, на щеках ее горели розовые пятна. Она мало ела и казалась более хмурой и молчаливой, чем обычно. В противоположность ей принц Регал был общителен и весел. Он сидел рядом с герцогом Ремом, леди Плэсид и их мальчиками. Нельзя сказать, что он полностью игнорировал герцога Браунди с дочерьми, но его шутки гостей явно раздражали.

Герцог Браунди был крупным человеком, с хорошей, несмотря на возраст, мускулатурой. Пряди белых волос в его черном конском хвосте воина, так же как и отсутствие нескольких пальцев на руке, напоминали о прошедших битвах. Его дочери сидели рядом с ним — женщины с глазами цвета индиго и высокими скулами, говорившими о том, что их мать была родом с Ближних островов. Волосы у Фейт и Целерити были коротко подстрижены и не завиты, в северном стиле. То, как быстро девушки поворачивали головы, следя за происходящим в зале, напомнило мне охотящихся ястребов. Это были не те утонченные аристократки из Внутренних герцогств, с которыми обычно имел дело Регал. Из всех Шести Герцогств люди Бернса более всего оставались воинами.

Регал напрашивался на неприятности, так легкомысленно относясь к их скорби. Я знал, что они не собирались разговаривать о пиратах за столом, но взятый принцем праздничный тон беседы совершенно расходился с целью их приезда. Я подумал, понимает ли он, как тяжко оскорбляет их. Кетриккен понимала наверняка. Не единожды я видел, как она сжимала зубы или опускала глаза после очередной шутки Регала. К тому же принц слишком много пил и становился все более развязным. Мне очень хотелось бы знать, что такого смешного он находит в собственных словах.

Обед казался бесконечным. Целерити быстро увидела меня за столом. После этого мне трудно было избежать оценивающих взглядов, которые она бросала в мою сторону. Я приветливо кивнул ей в первый раз, когда наши глаза встретились, и увидел, что она озадачена моим местом за столом. Я не мог себе позволить вообще не глядеть на нее. Регал и так вел себя достаточно оскорбительно, чтобы еще и я пренебрегал дочерью герцога Бернса. Я чувствовал себя так, будто хожу по лезвию ножа, и обрадовался, когда Шрюд поднялся и королева Кетриккен настояла на том, чтобы взять короля под руку и проводить в его покои. Регал пьяно нахмурился, увидев, что общество так быстро расходится, но не сделал никаких попыток убедить герцога Браунди и его дочерей остаться за столом. Они извинились — довольно сдержанно — и удалились, как только ушел король Шрюд. Я тоже сослался на головную боль и оставил своих хихикающих соседок, предпочтя им одиночество собственной комнаты.